И Намор - В третью стражу [СИ]
— А ты? — Вопросом на вопрос ответил Ицкович.
— Олег, ты в своем уме? — Кажется, сегодня ему таки удалось поймать жену впросак.
— А что такое? — Как ни в чем, ни бывало "удивился" Олег.
— Я женщинами не интересуюсь! — Отчеканила Грейси.
— Я имел в виду, кабальеро! — Откровенно усмехнулся Олег. — Кабальеро ты себе уже подобрала?
— Да, — улыбнулась Грейси. — Он высок, черноволос и черноглаз.
— И зовут его Антонио Бандерос.
— Нет, милый, его зовут дон Педро! Ну, а как выглядит твоя "зазноба". — "Зазноба" она сказала по-русски.
— Она рыжая и зеленоглазая, — уверенно отрапортовал Олег, заметив в очереди рыжую девушку. Правда он не знал, была ли она и в самом деле зеленоглазой, но пропорции девичьего тела радовали глаз.
— Уверен? — Строго спросила Грейси.
— В чем?
— Что тебе нравятся рыжие? Раньше ты западал на блондинок.
— И поэтому женился на брюнетке, — снова усмехнулся Олег.
Женушкина подколка, была достаточно прозрачна. Третьего дня, когда Олег был в душе, она приняла звонок на его сотовый – довольной поздний, потому подумала что случилось что-то серьезное, а звонила Татьяна. Грейси сунула ему трубку чуть не под струю: "Твоя из Москвы, с Новым годом поздравляет" — хихикнула и закрыла дверь ванной.
— Меня зовут на борт, — заторопился он, заметив призывные знаки стюардессы.
Очередь рассосалась на глазах.
— Ни в чем себе не отказывай! — Напутствовала его Грейс. — Но береги печень, а то доктор Дойч опять сойдет с ума!
— Ты тоже не делай глупостей, — ответил Ицкович. — Все хорошо в меру! И предупреди дона Педро, что у тебя иногда заскакивает поясница.
— Сукин сын!
— Так точно, любимая!
— Отдыхай!
— И ты тоже, дорогая.
Разговор был хороший, и у Олега даже настроение поднялось. Он страшно не любил путешествовать в одиночку, хотя довольно часто вынужден был это делать. Однако настроение – особенно в начале дороги – у него портилось всегда. Грейс это знала и звонок свой рассчитала просто идеально. Но, с другой стороны, что еще можно ожидать от любящей латиноамериканки после двадцати пяти лет счастливого брака.
"Только не того, что она смотается на месяц к своим родственникам в Уругвай".
Однако, если бы Грейс Ицкович не уехала в Монтевидео и "далее везде", которое означало все эти сельские "фазенды" ее многочисленных родственников и друзей, то и Олег, соответственно, не смог бы поехать в Амстердам на встречу со старыми друзьями.
Так уж вышло, что у Степы Матвеева – редкий случай – конференция прямо в предновогодние дни, и ни где-нибудь, а в Утрехте. И Витька Федорчук по своим торговым делам как раз оказался во Франкфурте, что по европейским масштабам, считай, рукой подать. Ну, как тут не прыгнуть из Тель-Авива в Скипхол? То есть, если бы Грейс была дома... Но Олегу повезло. Грейс, которая по совместительству была еще и великолепным сосудистым хирургом, иногда ездила на родину оперировать в одном из частных госпиталей Монтевидео. Поехала и сейчас, прихватив с собой и дочь. Ну, а взрослые сыновья жили уже своими собственными жизнями. Так что...
"Гуляем! — Подытожил свои размышления Олег и посмотрел в иллюминатор. За стеклом было темно. — Как полагаете, доктор Ицкович, пересекли мы уже государственную границу?"
"Полагаю, что пересекли".
Олег сунул руку в карман повешенного на крючок плаща, который он взял с собой за неимением теплого пальто, и достал оттуда фляжку шотландского виски, которую купил в дьюти фри.
— На борту нашего лайнера запрещается распивать алкогольные напитки! — Сурово и с чувством неподдельного возмущения произнес мужской голос откуда-то сверху – сбоку.
— Да? — Если бы этот бортпроводник обратился к нему с вежливой просьбой, Олег, скорее всего, убрал бы фляжку в карман плаща. Но на хамство, он всегда отвечал хамством. — Вы обращаетесь ко мне?
— Да! — Несколько опешил мужчина в форменном пиджаке. Он стоял в проходе около ряда из трех кресел, которыми, судя по всему, Ицковичу предстояло владеть в одиночестве.
— И?
— Я уже сказал... — явно выходя из себя, начал стюард.
— Свои слова, любезный, можете засунуть... ну, куда захотите, туда и суйте, — остановил его Ицкович, заговоривший нарочито спокойно. — Принесите мне документ, где это написано буквами понятного нам обоим языка.
— Я не обязан...
— Ошибаетесь! — Снова перебил стюарда Олег. — Обязаны. Я деньги заплатил и, соответственно, могу требовать культурного обслуживания. Подите прочь, и поучитесь вежливому общению с клиентами!
Как и следовало ожидать, через минуту рядом с Ицковичем возник старший смены.
"Ты склочник, Ицкович! — весело подумал Олег, ожидая продолжения. — Ты законченный склочник!"
— Какие-то проблемы? — Спросил старший смены – худощавый подтянутый мужчина с седыми висками.
— Вы меня спрашиваете? — удивился Олег.
— Извините, мой господин! — Улыбнулся опытный, тертый жизнью мужик. — Мне показалось, что у вас возникли проблемы.
— Нет, — улыбнулся в ответ Олег. — Проблемы возникли у вас, так как ваш работник устроил мне целую сцену из-за того, что я хочу выпить виски.
— Сожалею, господин, но...
— Я это уже слышал, но слова к делу не подошьешь. Принесите документ.
— Это так принципиально? — Кивнул старший на флягу.
— Да, — подтвердил Ицкович. — Я, видите ли, алкоголик. Это болезнь такая, — поспешил он успокоить едва не впавшего в прострацию стюарда. — Входит в список болезней всемирной организации здравоохранения.
— Я могу предложить вам вино. Какое вино вы бы хотели, белое или красное?
— Я не пью вино, — развел руками Олег.
— Пиво? У нас есть голландское и датское пиво.
— От пива меня пучит.
— Значит, виски.
— Только виски. Понимаете, — сжалился над стюардом Олег. — Раньше, когда вы предлагали пассажирам крепкие напитки, а не поили своим винцом, проблем не было, но теперь...
— Какой у вас виски?
— Чивас Ригал.
— Сейчас вам принесут двойную порцию этого виски.
Ну, что ж, путешествие начиналось совсем неплохо. А фляжку ведь можно будет распить и с Витей и Степой, что не только не хуже, чем пить в одиночку, но намного лучше!
Часть I. Автономное плавание
Жизнь человека соткана из бесчисленного множества случайностей, и то, что некоторым она кажется ровной дорогой, непрерывной, как идеальная прямая, есть лишь иллюзия...
Из размышлений неизвестного философаГлава 1. А поутру они проснулись
(1)
– Drie... Twee... Een... GELUKKIG NIEUWJAAR!
– Happy New Year!
– Cheers! — Ицкович чокнулся пластмассовым стаканчиком с прохожим в шапке Санта-Клауса.
– Santé![24] – с незнакомыми дамами Федорчук предпочитал чокаться по-французски.
— С Новым Годом! — бокалы всех троих поднялись почти одновременно.
— Блин! — сказал Ицкович, — Вот нате вам, дожили – на дворе 2010 год! А в школе я был уверен, что и двухтысячный – чистая фантастика!
— О! Це добре! — поддержал его Федорчук, — Ось за це треба ще трохи випити! И не цие газовано водички, а чого нибудь мицнише! Але через брак гербове…
Он разлил по стаканчикам остатки шампанского и заговорщицки подмигнув, поставил бутылку на асфальт. Степан уже поднёс бокал к губам, но Виктор предостерегающе поднял указательный палец.
— Хоспода! — он оставил свою "хохляцкость", от которой сохранилось только украинское "г", которое скорее "х" для русского уха, — Я предлагаю выпить за то, чтобы мы ещё не раз могли удивиться таким вещам. Короче говоря, я пью за то, чтобы мы так же вместе встретили 2020, 2030 и так далее, чем больше, тем лучше. Как там говорится? Чтобы елось и пилось...
— Чтоб хотелось и моглось! — закончили хором Степан с Олегом.
И опорожнили свои импровизированные бокалы. И как будто в подтверждение тоста какая-то местная барышня в розовой пушистой курточке чмокнула Ицковича в щёку, от чего тот сразу же просиял и, провожая фемину взглядом, опрокинул в себя последние капли золотистой жидкости. А потом с сожалением посмотрел на пустую ёмкость в руке и, быстро оглянувшись по сторонам, достал из кармана плаща початую бутылку виски.
— По чуть-чуть? — спросил он и, получив утвердительные улыбки и кивки компаньонов, разлил по стаканчикам жидкость цвета некрепкого чая.
— Так, — с напускной серьёзностью сообщил он друзьям, провожая пустую бутылку в урну. — У кого-нибудь есть что-нибудь алкогольное? Так я и знал. Где продолжим? В номере у меня? Или есть другие предложения? — уставил он указательный палец в пространство между Матвеевым и Федорчуком.
